Мое военное детство в госпитале

Print Friendly, PDF & Email

Во время войны мы ни куда не уезжали. Так жили в Москве. Когда война началась, мне 11 лет было. Папа ушел на фронт. Помню, как сидим в комнате. Мама, молча что–то делает за столом, а я на коленях у папы на кушетке. Он меня прижимает, гладит. Больше я его не видела. 

С 1942 г. я много времени проводила с мамой на ее дежурствах в госпитале. 

Некоторые, кто работал в  госпитале, тоже брали  своих детей. Я еще трех девочек и одного мальчика помню, хотя, по-моему, всего было больше. Но в нашей тимуровской команде пятеро. Витя две Лены, Таня и я.  Мы все приходили после школы, ухаживали за ранеными и помогали санитарам. 

Часто за раненых их письма домой писали, иногда газеты или стихи им читали. Окровавленные бинты стирали. Несколько раз на перевязках ассистировала. Раненые и больные ждали нас, к окну подходили. Радовались, когда мы концерты устраивали. 

Некоторые угощали нас. Припрячет, а потом угощает. А мы брали то сахар, то хлеб. Дорогие подарки, на всю жизнь запомнила. Есть всегда очень хотелось. Почему-то особенно ночью. В клинике было теплее, чем дома, у нас в комнате ни печки, ни чего не было. Когда привозили раненых, их на осмотр к врачам везли. Те, которые сами идти могли, так и шли. На костылях квыляя, у кого рука, у кого голова забинтованные. И все время солдаты, солдаты, солдаты. 

Один раз только после бомбежки привезли двух девочек  и бабушку. Девочки одна как я, другая младше. Бабушка все стонала в коридоре, когда везли на операцию. А младшей руку отрезали. Я ее потом в коридоре забинтованной видела. Но почему-то быстро исчезли они из нашего госпиталя. 

Вновь поступивших раненых, что сами не передвигались, на носилках с колесиками возили. По коридору эту  каталку толкают, а на ней человек простыней накрытый лежит. Я высокая была. Когда раненых везли на каталке, лица их видела. Все разные. Кто-то стонет, кто-то улыбается, кто-то боль терпит.  

После осмотра их по отделениям развозили или сразу на операцию. 

Если у кого ранения в живот были, то вызывали хирурга из другой больницы. Не знаю, почему так, но это хорошо помню. Как звонили и вызывали, а он приезжал и операции начинались. Дяденька такой не высокого роста, на ящерицу похож. Но его слушались.  Самое сильное впечатление, это в феврале 1943 г. Первый раз, когда людей из блокадного Ленинграда привезли. Стою в коридоре. Взгляд бросила на каталку, а она как будто пустая. Всмотрелась. Под простыней еле угадываются контуры человека.  Только сверху череп, обтянутый серой кожей и два огромных черных яблока. Не знаю почему, но цвет серый, серый. Сначала и не поняла, что это. 

Только как-то догадалась, что это глаза.  От голода, наверное, они из орбит вылезают. 

Человек 10, а может быть и больше их было. Помню, везут их на каталках, а они что-то шепчут. Сразу не разберешь.  Прислушались. Это они есть просили. Нянечки, медсестры, что в больнице работали все свое, еду, заначки, что было принесли им.  Отдали. 

Они все съели. А потом, то ли на следующий день, то ли через все умерли. До одного. 

Мы же не знали, что их кормить нельзя. Никто не сказал. Только потом объяснили. Когда следующую партию привезли, и они так же шептали: «Есть, есть, есть», очень жалко их было, но ни кто уже не кормил.  Этих выходили. 

5450cookie-checkМое военное детство в госпитале
Калинчев Автор:

Родился и живу в Москве. Любимые города после родного - Одесса и Алушта. Работаю по необходимости - пишу по желанию.

Ваш комментарий будет первым

Добавить комментарий