Именно эта фраза: «Спокуха – я с вами!», — непроизвольно вырвалось у Рины Зелёной, упавшей в ноги Василию Ливанову, пролетев весь салон автобуса, который на полном ходу протаранил таксист. В этом был весь её характер — «Спокуха – я с вами!» Не унывать ни в каких ситуациях, а даже более того поддержать, успокоить товарища по несчастью. Это было не деланное, это было воспитанное с детства, когда приходилось отвечать не только за себя, но и за сестру, а порой даже за мать. А когда пришла година Великой отечественной войны, она тут же стала проситься на передовую. Выступала в концертных бригадах, ездила по фронтам, поднимая дух солдат, а после победы в Берлине, оставила свой автограф на Рейхстаге. За её активную деятельность во время войны была награждена боевым орденом «Красной Звезды». Как и многие творческие люди того времени, она была больше чем просто артистка. Она была разносторонней личностью, которая находила себя в разных областях. Именно поэтому её судьба намного более насыщена, чем биография просто артиста, поэтому и писать о ней можно долго и интересно.
«Спокуха – я с вами!» Несмотря на такую лёгкость и мнимую открытость Рина Зелёная никогда не была человеком с душой нараспашку. Так муж её племянницы, Юрий Хмелецкий, в семье которых знаменитая артистка провела последние десятилетия своей жизни, рассказывал:
«Несмотря на то, что Рина все время казалась весёлой, таковой она не была. Только в обществе, на каких-то застольях, посиделках могла юморить. Не была замкнутой. Просто любила побыть, скажем так, в себе…».
Такая скрытность, была чертой характера, — оберегать свой внутренний мир, от внешнего. Это проявлялось нетолько в разделении профессионального и личного, более того, — во всём.
Даже достоверно неизвестен, год её рождения. Толи она специально скрывала, изменив по каким-то причинам, толи так получилось. По всем официальным данным она родилась осенью 1901 года, хотя в её дневнике есть запись, датированная 1920 года:
«Мне уже 18 лет. Боже, какая старая!».
«Спокуха – я с вами!» С близкими и родными она не расставалась никогда, не смотря ни на расстояние, ни на обстоятельства. Будучи на гастролях она каждый день писала мужу, выполняя его просьбу:
«Чтобы каждый день было письмо! Читать его я, может, и не буду, но оно должно лежать у меня на столе»
Писала она всю свою жизнь и не только о своих новостях мужу, а ещё и для себя, а вернее ещё и для нас, — потомков. Как многие люди, у которых чувство одиночества зарождается в детстве, у Рины Зелёной была потребность делиться своими переживаниями, событиями, происходившими с ней, на бумаге.
Именно по этому, на протяжении жизни она вела дневник, где нашли отражения люди, с которыми она работала, дружила, любопытные моменты, происходившие на её профессиональном поприще с коллегами или просто в быту.
Круг её общения был широк. Если не все знаменитые люди своего века, так или иначе, пересекались с Риной Зелёной, то многие. Как-то случай свёл её с Есениным. Правда, Рина всю жизнь поотом жалела, что встреча с поэтом у неё: «была ни о чем и ни за чем». А дело было так, когда она исполняла, вместе с Л. Утёсовым очередной эстрадный номер в зале разразилась потасовка, в результате чего песня сорвалась. А на следующий день поэт пришёл извиняться в её гостиничный номер «Англитера». Вежливая Рина, сказала, что всё пустяки, после чего поэт попрощавшись ушёл, а она с сожалением, что растерялась и не развила знакомство, осталась. Эта мимолётная встреча тоже была запечатлена на страницах её дневника. Много лет спустя, на склоне лет, когда она полуслепая снималась в своём последнем кино по произведениям А. Конан Дойла о Шерлоке Холмсе и с горькой шуткой говорила о себе:
«Зовите меня теперь не Рина Зелёная, а Руина Зелёная»
были опубликованы записи из своего дневника. Так и появились на свет мемуары под названием — «Разрозненные страницы» (1981 г.).
«Спокуха – я с вами!» И она действительно и по сей день с нами.
Пусть она нам, сегодняшнему зрителю помнится только, как мастер маленьких ролей, но всем своим эпизодам, она придавала такие краски, что, не покривив душой можно сказать, что в её исполнении они по праву ярче многих главных. В её галерее знакомых всем и каждому ролей и черепаха Тортила (Приключения Буратино, 1975 г.) и бабушка Красной Шапочки (Про Красную Шапочку, 1977 г.) и конечно миссис Хадсон (Приключение Шерлока Холмса и доктора Ватсона, 1979-1986 гг.). Были у неё и яркие роли в начале карьеры. Но, начинала она как эстрадная артистка, — в кабаре, варьете и просто творческих клубах. Она пела песни, танцевала, исполняла сатирические миниатюры. Время было тяжёлое, голодное, приходилось много работать. Молодая артистка давала по пять, семь номеров за вечер. Она исполняла песни на слова Маяковского, Эрдмана, Багрицкого, много работала с Верой Инбер, но об этом позже, музыку Блатнера, Милютина и других популярных мастеров тех лет. Для создания её артистического образа тех лет, достаточно описать один из них — «Чарльстушки». Рина, наряженная в русский сарафан, задорно исполняла частушки, а потом, внезапно сбрасывала с себя платье, оставаясь в купальнике, застёгнутом наглухо, как ворот косоворотки. На голове маска серебряного петуха, на трусиках пышный букет страусовых перьев. Отплясывая, в таком наряде, чарльстон, она продолжала наяривать частушки. Все двадцатые годы она проработала в подобном амплуа и добилась признания, у неё была настоящая слава. Конферансье её представляли: «Это современная актриса, актриса сего дня, актриса речи, рассказчица, мимистка, танцовщица, плясунья, певица — всё сие проделывающая с иронически лукавой улыбкой, блеском глаз и мгновенной реакцией на окружающее». А в это время, в парикмахерских Петрограда, заказывали стрижки, а-ля Рина Зелёная. Однажды, покупая что-то в торговых рядах Невского проспекта и попросив у продавца скидку, услышала: «Товарищ Зелёная! Я вам, конечно, уступлю, но с условием — выходите побольше на бис, а то больно скупы».
Артистизм был не столько образом её жизни или потребность блистать, сколько способом выживания. «Спокуха – я с вами!», что ещё можно сказать, когда вокруг беда.
Можно начать ныть и ещё больше усугублять ситуацию, можно! А можно ободрить окружающих и пытаться, что-то изменить.
В период Гражданской войны, на взлёте 1920-х, оказавшись с матерью и младшей сестрой, без средств к существованию в зимней Одессе, Рина, несмотря на то, что только что выкарабкалась из тифа, не жалела себя, а чувствовала ответственность за семью. Не в состоянии заснуть в голой, холодной комнате, зарывшись под все одеяла и завалив себя всей имеющейся одеждой, чтобы перед сном хоть как-то самой согреться и не дать скуксится родным, Рина выскакивала из ледяной постели и танцевала с веером горячий «испанский танец» — и все, заулыбавшись, засыпали. Как только у неё появились силы, она начала искать работу. Ей подвернулась полуподвальная студия любителей — «КРОТ» (Конгрегация Рыцарей Острого Театра), где она в 1921 году, вышла впервые на подмостки. Руководителем студии был Виктор Типот, в будущем один из основателей «Московского театра сатиры», автора знаменитых советских оперетт – «Свадьба в Малиновке», «Вольный ветер». Жизнь в угаре Гражданской войны была трудная, обездоленная. Студийцы сами сочиняли либретто, переводили пьесы, шили себе костюмы. Бедность доходила до того, что если артисту не надо было поворачиваться спиной к зрителям, то костюм шили только с одной стороны. В Одессе начал проявляться и писательский потенциал Рины Зелёной. Как говорится, жизнь заставила. Вместе с Верой Инбер они сочинили номер – диалог двух кукол, французской куклы Мариетты и русской Матрешки.
Её «Спокуха – я с вами!» выражалось и в отношении к друзьям. Когда она вначале 1920-х годов вслед за многими писателями, музыкантами в поисках работы из Одессы перебралась в Москву и нашла работу в модном в то время кабаре «Нерыдай», то первым делом она вытянула в столицу своих одесских друзей – Типова с женой и устроила их работать в тоже кабаре. А когда Типов поссорился с руководством «Нерыдай», то, недолго думая, приняла сторону друзей, а не работодателя, который позволял ей существовать в голодной Москве. В поисках работы ей пришлось уехать в, тогда ещё, Петроград и там устроилась в местный театр «Балаганчик», где пела:
«В «Балаганчике» пою/Дело не мудрёное…/Никто замуж не берет,/Говорят, Зеленая!».
В те годы полуголодное существование было во всей стране. В любом города жизнь шла на выживание, будь то Москва, Киев, Минск, Ташкент, Владивосток, Гомель, Воронеж, Одесса или Питер. Рина Зёленая нашла прибежище в дешёвом номере «Англетера». Ей частенько приходилось, чтоб не умереть с голоду, ходить обедать к коллеге по театру, которая жила с семьёй. Сама Рина в то время была одинока.
«Спокуха!» было неизменным её кредо по жизни, и она могла всегда разумно, а вернее остроумно оценить ситуацию. Это было с детства и проявлялось во всём. Ещё только переехав впервые в Москву, когда они жили с младшей сестрой Зиной в одной комнате, она как-то сказала ей: «Поди, закрой дверь!», — та возразила: «Ведь тебе ближе, закрой сама!» В ответ на что Риина встала и отмерила сколько шагов от её кровати, а сколько от сестры до двери, после чего заявила: «От тебя на два шага ближе. Закрой сама!». Что той оставалось делать – закрывать.
Если со «Спокухой» было всегда неизменно, то вот со вторая часть «…я с вами!» было не так однозначно. Это даровалась избранным, и этих избранных определяла она всегда сама и во всём. Будь то в профессии или личной жизни. С первым своим мужем, человеком старше её на пятнадцать лет, это было ещё в Одессе, они прожили всего несколько лет. Их разные темпераменты, подходы к жизни, пылкой и порой озорной и остроумной артистки и спокойного юриста, был обречён. Хотя это не помешало им остаться приятелями на всю жизнь. А вот хотя известный журналист, и просто неординарная личность – Михаил Кольцов и пробудил в молодой Зелёной сильные чувства и Кольцов был готов продолжать роман, но уже тут Рина не стала поступаться принципами. На момент их отношений у этого элегантного мужчины были уже отношения с двумя женщинами, Рина стала третьей. Кольцов в таком положении не видел ничего пред рассудительного. Это полностью соответствовало его революционному мировоззрению. В одном из очерков он писал: «…мужчины и женщины устраивают совместную жизнь без долгого нудного сватовства, посредничества церкви и государства, без лжесвидетелей, бракоразводных процессов и фальшивого лицемерия принудительного совместного проживания в браке». Рина же в силу своего характера не могла этого принять и не захотела мириться, в результате сама и порвала эту любовную связь.
Она с детства привыкла отвечать сама за себя и соразмерять свои поступки со своим виденьем мира.
«Спокуха – я с вами!». В их семье так повелось, что каждый был сам по себе. Старшие брат и сестра жили своими интересами и никак не участвовали в жизни семьи. Отец, Василий Иванович Зелёный, не вникал в жизнь и нужды детей. Он имел малодоходную должность, и ему было тяжко содержать большую семью, что выражалось в постоянной нужде и скандалах с женой. Дети запомнили его как скрягу.
Но и мама, Надежда Фёдоровна, не добавляла уверенности детям и не создавала благополучие в семье. Она по натуре была человеком достаточно легкомысленным, что вполне объяснимо, с учётом возраста и как следствие беспечного отношения к жизни. Её совсем молодую, шестнадцатилетнюю девочку без всяких чувств с её стороны выдали замуж за мужчину намного старше и, который вызывал у неё лишь отчуждение. Посему, она искала себе отдушину не в семье и не очень утруждалась воспитанием детей, организацией их образования. Несмотря на то, что приглашались учителя и иностранных языков и музыки, но заставлять детей учится никто не собирался. Они попросту могли сбежать с урока, а посему, чтобы не пропадали деньги преподавателям подсовывали того ребёнка, который был под рукой. Зато, Надежда Фёдоровна, любила баловать детей и, когда во дворе появлялся разносчик сладостей или они проходили мимо кондитерской, она позволяла выбирать любые пирожное и сласти. Ребята выбирали самые красивые, самые дорогие и мама безмятежно расплачивалась, порой влезая в долги или продавая вещи. Как следствие такой беззаботности, бывали зимы, когда дети могли остаться без пальто или Василию Ивановичу приходилось, погашая долги, отдавать львиную долю заработка. Рина вспоминала:
«Моё первое пальто в 22 году было сшито на меня, из серого солдатского одеяла!»
Ещё до революции 1917 г. отца перевели в Москву, следом всё семейство Зелёных переехало в первопрестольную. Екатерину, так по рождению звали Рину, определили в небезызвестную женскую гимназию фон Дервиз, находившейся в Басманной полицейской части. Это учебное заведение слыло консервативных правил, поэтому Рина, бывшей по своему нраву шебутной девочкой, лазившей по деревьям, цеплявшейся за подножки трамваев, любившей проказы, выделялась на фоне других воспитанниц, как Пеппи Длинный чулок в кругу благородных девиц.
Даже заболев тифом по дороге в Одессу, когда мать Рины Зелёной с младшими дочерями отправились за мужем, они смогли выжить в беспощадном водовороте Гражданской войны и интервенции, только благодаря её: «Спокуха – я с вами!». Отец сбежал, мать растеряна, а сестра мала и не на что пока не способна. Виноват ли Василий Иванович Зелёный, который служа у большевиков по хозяйственной части, и получив, в первые годы советской власти, назначение в Одессу, и встретив там другую женщину, недолго думая отмёл старую семью. Надежда Фёдоровна, ранее поступила не лучше. Это было, когда семья только перебралась в Москву. Она тогда пропала и объявилась в Санкт-Петербурге, откуда слала письма мужу и только через несколько месяцев появилась в Москве посвежевшая, в хорошем настроении, которого у неё ранее никогда не было. Осуждала ли Рина отца, когда после выздоровления от тифа, она с мамой и сестрой оказались никому не нужные в «жемчужине у моря»? Факт заключался в том, что папа умотал далеко с новой возлюбленной, а на Рину, как самой ответственной, пришлось в чуждом городе, в котором царило революционное беззаконье, брать на себя обязанность за благополучие не приспособленной к жизни мамы и младшей сестры.
На окружающих Рина Зелёная производила впечатление неприсобленного к жизни человека. Многие, знавшие поверхностно отмечали, что она неумела обращаться с деньгами, тратила гонорары, бездумно на окружающих, пустые карманы, могла поменять квартиру, лишь бы не делать в ней ремонт, а когда была голодна частенько заявляла: «Меня пора кормить». Но это была даже не маска, а просто манера поведения, которое она взяла на вооружение, как присущие богеме.
По сути же её настоящим было: «Спокуха – я с вами!». Она могла выбить квартиру друзьям. Поддержать человека в трудной ситуации. Она была не только настоящим другом, но и чутким человеком, не просто готовым поддержать нуждающегося в трудную минуту, но и что на порядок важнее — умеющую это сделать не навязчиво и эффективно.
Зиновий Герд вспоминал, что когда Твардовского уволили из журнала, она без приглашения явилась к нему на 60-летние и начала уговаривать Герда, чтоб он объявил её номер. На что артист ответил: «Вы что, идиотка? Здесь цвет российской словесности, как же вы можете со своими штучками?». Но всё же, через какое-то времени сдался под натиском её уговоров и объявил. «Перед вами хочет выступить…», — но тут Рина перебивала его: «Вы что, идиот? Здесь собрался цвет российской словесности, как же я могу со своими шуточками…» А после её номера, во время которого юбиляр смеялся до колик, сказал Гердту: «Зяма! Тронут, что вы позаботились обо мне, и в печальную минуту привезли Рину». Люди, знавшие её в повседневности, рассказывали: «Такое впечатление, что она била неиссякаемым фонтаном энергии. Но это было только на сцене. Обычно, когда она приходила домой, то шла на кухню, чем-то перекусывала и потом ложилась на кровать и отдыхала. Или много читала».
«Спокуха – я с вами!». Лучше всего «…с Вами» Зелёной удавалось с детьми. Она общалась с малышами как с равными. Именно в жанре, который назвали «О маленьких для больших», когда Рина Зелёная читала детским голосом стихи Маршака, Михалкова, Чуковского и других детских писателей, она получила первую свою уже всесоюзную славу. Если по радио начинались её передачи, все дети и взрослые, приникали к репродукторам, чтобы её слушать.
Этот успех начался в 1930-х годах, когда по случаю, заполняя паузу из-за неявившегося артиста, она прочитала «Мойдодыр» К. Чуковского. С тех пор, никто её в другой роли, как чтицы детских стихов, не видел. Её артистическая и человеческая индивидуальность тут попала в точку. Она посещала сотни детских садов, школы, пионерлагерей и всегда и ко всем находила правильный подход. Так увидев мальчика с остатками машинки, спросила: «Ты долго ломал эту машину?», на что получила ответ: «Долго, два дня». Она получала буквально мешки писем от детей, которые добросовестно изучала и выуживала то, что могло быть ей полезно в выступлениях. А сколько мультяшных персонажей говорило и говорит её голосом, тут мало кто может сравниться.
«Спокуха – я с вами!». Она осталась с нами в книгах, пластинках, на которых остался её голос, читающий собственные произведения. Не только в мемуарах, рассказывая о творческом мире, в котором она прожила всю жизнь, но в первую очередь произведения для детей.
Она писала их как сама (Мальчик на дельфине), так и в соавторстве: Наталья Кончаловская (Мурзилка), Сергей Иванов (Сундучок), Агния Борто (Пёстрые страницы).
С последней её связывал не только книги, но и сценарии (1939 г. фильм «Подкидыш»). Сама себе придумала роль домработницы Ариши, чьи реплики сразу ушли в народ :
«Я после выходного выходная; Вот тут одна старушка заходила, просила воды попить. Потом хватилися — пианины нет»
В не менее культовом фильме тех лет («Весна», 1947 г.) она вообще переписала под себя мужскую роль гримёра, с не менее яркими репликами: «Губы такие уже не носят; Будто я могу с такими нервами в отпуск идти; Средняя пухлость, сексопил номер четыре». Несмотря на свой гаврошеский типаж, Рина Зелёная легко чаровала мужчин. Пусть она не производила впечатления в компаниях своей фактурой, но стоило ей открыть рот, как все были у её ног. С. Маршак, так написал об этом: «Устрой всемирные смотрины/И созови весь женский пол,/ Но я уверен: лучше Рины / Ты никого бы не нашёл».
Была ли она счастлива в артистической профессии, была ли она привязана к ней душой, чувствовала ли себя самореализованной? Сложно сказать. Она была многосторонней в своих творческих проявлениях. Писала книги, снималась в кино, пела, танцевала на эстраде, играла на сцене. Думаю, однозначно, можно говорить только о том, что профессия для неё была не сама жизнь, как для многих артистов, а всего лишь инструментом жить. И инструментом, которым она овладела в совершенстве. Недаром, она как-то заявила, иронизируя над собой:
«Нет, все-таки неправильно прожила я свою жизнь. Надо было мне замуж за кинорежиссёра выходить».
«Спокуха – я с вами!». Зато 40 лет супружества с архитектором Котэ Топуридзе были полны счастья, любви и взаимопонимания. Их жизнь была наполнена до краёв работой, а после вечером, они шли в гости, в Дом актёра или на какое-нибудь представление. Котэ охотно сопровождал Рину, но потом ему приходилось всю ночь сидеть за чертежами и проектами. Он умер после второго инфаркта и Зелёная записала в дневнике: «Всю свою сознательную жизнь я прожила с человеком глубоко учёным, не говоря о таланте. Мне никогда не нужен был ни один словарь. А теперь, чтобы разъяснить что-то для себя, я должна спросить восемь человек».
Ещё до смерти мужа у Рины Зелёной определили онкологию, но никто об этом не знал. Она продолжала сниматься, выступать. Зиновий Гердт говорил: «Никто не знал, что с Риной происходит, какие гадости или болезни. О них знала только она сама и не отвлекала человечество на свои проблемы». Тяжело, переживая одиночество, последние годы, когда у неё не хватало сил скрывать проблемы со здоровьем, она приютилась в семье племянницы.
Любила ездить отдыхать в открытый в 1977 г. Дом творчества членов Союза кинематографистов в Матвеевском, где проводила много времени. Именно поэтому после её смерти стали распространять слухи, что родственники её сдали в Дом престарелых, находящийся и по сей день в том же Матвеевском.
Несмотря на тяжёлое физическое состояние она до последнего не теряла присутствие духа – «Спокуха – я с вами!». Незадолго до смерти, кто-то её спросил: «Почему Вам так и не дают народную артистку СССР?», — на что Рина Васильевна отвечала:
«Дадут, куда денутся… дадут за 40 минут до смерти».
Эти одни из последних её слов стали пророческими. Документы на присвоение ей звания народной артистки СССР уже были поданы, ждали только окончательного решения властей. Утверждение звания президентом СССР М.С. Горбачёвым планировалось на 1 апреля 1991. Но, так этого не случилось, чиновники, узнав, что утром в день подписания Указа Рина Зелёная умерла, отыграли в обратку.
Так и не получила она высшую регаль творческого мира и осталась Народной артисткой республики. Но, по всей видимости, ей этого и не было нужно, так же как и её восприятие общественностью, как артистки. На её могиле на Веденском (немецком) кладбище в Москве, где она похоронена рядом с мужем, его детьми от первого брака, своими племянниками, просто написано «Рина Зелёная 1901 – 1991».
И никаких «артистка…, народная…» и прочих социальных атрибутов.
Ваш комментарий будет первым