Когда началась война, мне было 12 лет. Родители мои были военными врачами. Я ходила в школу, а после уроков занималась спортом. Рядом с домом был стадион «Буревестник». В школе училась хорошо, учителя хвалили. Да и спортом любила заниматься. Когда началась война, родители были в отпуске вместе с младшими детьми.
Мы жили в квартире с сестрой вдвоем и услышали выступление по радио, очень испугались.
Родителей с самого начала на фронт послали. Папа в госпитале работал, а мама в медицинском эшелонне служила. В августе мы с сестрой и еще с тремя детьми нашей тети и с ней уехали в Горький. Помню, как на теплоходе долго плыли. В Горьком меня и еще одну девочку на торф переработку отправили, на другой стороне Волги – «Ситники 2». Я там заборщиком проб работала. Носить взятые пробы мне в лабораторию нужно было за 5 километров. Каждая проба несколько килограмм весит. .
Нас там несколько девочек жило в избе у бабушки, у нее еще огородик был. На что и жили. Еще ходили в лес за сучьями для печки и на поле колоски хлеба подбирать. Это нам одна девочка показала, она там в колхозе работала. У одной нашей подруги, что с нами в избе жила менингит случился. Приехала скорая помощь и увезла ее.
По дороге в больницу машина попала под бомбежку, но все обошлось.
Тетя работала в колхозе и иногда приносила нам укроп или петрушку – подкармливала. Мы иногда с голоду тоже траву собирали и ели. Однажды белены наелись, случился приступ, но ничего прошло. Когда жили у бабушки, бомбежек не чувствовалось, а когда в Горький переехали, то от бомбежек в землянку вырытую во дворе прятались.
Бомбежки были ужасные. Несколько раз воздушная тревога заставала нас на улице. Бежали, кто куда, прятались в ямах, подвалах.
В городе нас поселили к семье из пяти человек. Хозяева были очень хорошие, помогали нам, а мы чем могли им. В школу я не ходила, то работала, то за более маленькими детьми ухаживала. Все время очень хотелось есть. Манную крупу давали иногда, так мы ее прямо ложкой ели. Около дома, где жили, была больница. Помню, как в нее попала бомба. Мы в это время в землянке уже сидели. Когда воздушный налет прошел, и вышла на улицу то увидела, как из госпиталя валит дым. Была разрушена часть стены. Было видно как на оставшихся этажах стоят кровати. На некоторых лежали раненые, а некоторые пусты. Но больница все равно осталась работать, за месяц заделали разрушенную стену.
В доме, где мы жили жил архитектор, по чьим проектам много зданий в городе построили. Он организовал нас – ребятишек дома, чтобы мы раз в неделю ходили в госпиталь и давали концерт. Стихи читали, песни пели, танцевали для раненых и письма им помогали писать. Вот так я и жила, хозяйством занимаясь, когда младшие болели, то за ними ухаживала. Взрослые целыми днями на заводе работали. Редко, может раз в неделю или две приходили, карточки давали. У нас было две взрослых и пять детских карточек.
А в Москву только в конце 1944 г. вернулась. Мама уже работала в госпитале в Москве. Отец ездил по разным больницам, фотографировал, писал книгу о том, как лечат. Продолжить снова ходить в школу я смогла только после окончания войны. Не было времени, надо было помогать маме младших поднимать. Один из братиков как раз в первый класс в 1945 г. пошел. Мама в госпитале много дежурила, а я дома хозяйсвовала. Еще работала книгоношей в издательстве «Академкнига». И начала учиться в школе Рабочей молодежи.
Ваш комментарий будет первым